Айдол-ян [с иллюстрациями] - Страница 113

113

— Пойдёмте, — соглашаясь, вздыхает КюРи.

Глава десятая

Время действия: позже

Место действия: съёмочная студия в здании телерадиокорпорации «KBS». Идёт запись «живого эфира». Под прицелом телекамер — ведущий и ЮнМи

— Ну, а как ты себя сейчас чувствуешь? — спрашивает меня ведущий, — Какие у тебя эмоции? Наверное, ты гордишься собой?

Задумываюсь над его вопросом.

— Горжусь ли я собой? — повторяю я вслух вопрос, и отвечаю, пожимая плечами, — Наверное, нет. Скорее, я чувствую удовлетворение.

— Удовлетворение? От чего? От хорошо сделанной работы? — задаёт мне наводящие вопросы ведущий.

С ведущим мы в студии одни. В «KBS» не рискнули делать «живой эфир» для целого шоу. Чем больше людей одновременно находятся в кадре, тем выше вероятность, что кто-то из них допустит ошибку, поскольку за оставшееся время нереально дать каждому участнику новые слова, и чтобы он их ещё запомнил. Поэтому, руководство решило дать мне выступить в «Люди, события, время». Есть у них такая передача аналитического плана, с рубрикой — «гость студии». Приглашают интересного, с их точки зрения, человека и он что-то рассказывает, беседуя с ведущим. В общем, ничего невероятного, как говорится. В «KBS» взяли готовую к эфиру запись этой передачи, кусок «гостя студии», вырезали, наверное, покажут в другой раз, а в получившуюся двадцатиминутную «дыру» воткнули прямой эфир со мною. Наверное, рассудив, что ведущий человек опытный, со школьницей — справится и вдвоём с ним, мы «напуделяем» гораздо меньше, чем толпа на шоу.

Вот, сидим, беседуем. О подготовке к концерту поговорили, впечатлениями, от того, как всё происходило, я поделился. Сейчас разговор идёт о результатах.

— Нет, не от работы, — отвечаю я ведущему, — удовлетворение от того, что люди, на которых я рассчитывала, не подвели. Я говорю о тех, кто стоял перед сложным выбором. Знаете, как бывает на спортивных соревнованиях по мотокроссу? Всегда на них есть участник, у которого дела идут не очень. И упал он, и недопрыгнул, и из лужи его окатили, и все уже уехали, а он позади всех. Одни, из таких аутсайдеров, сдаются быстро и уходят с трассы, но бывают такие, которые — не сдаются. Смотришь за ним, как он борется уже не за призы и медали, а с самим собой и обстоятельствами, и хочется, чтобы он доехал до финиша, чтобы не бросил, чтобы смог. И вот когда он пересекает финишную черту, испытываешь за этого человека гордость и настоящее уважение. Пусть он приехал не первым, но он не сдался и не опустил руки.

— Так и со школьниками, — поясняю я, к чему мой рассказ о мотогонках, — я испытываю чувство удовлетворения от того, что верила в них, в их силу и мужество, и не ошиблась. Это приятно.

— О, да, да, — кивает ведущий, — теперь понятно, почему у тебя такое чувство.

— Ты смотришь мотогонки? — задаёт он мне следующий вопрос.

— Иногда, — отвечаю я, сообразив, что, приводя пример, сболтнул лишнего, ибо совсем не девчачье увлечение, — мне нравятся мотоциклы.

— Ого, — уважительно произносит ведущий, — какие у тебя увлечения! Немного девочек интересуется подобными вещами.

— Девочки разные бывают, — уклончиво отвечаю я.

— Да, — с кивком соглашаются со мною и просят рассказать, что же случилось в «Кирин».

Кратенько рассказываю, помня, что двадцать минут эфира, это на самом деле не много. Рассказываю про красный свет, про то, как я удивился, когда охрана меня «спеленала» и увезла в больницу.

— И что тебе сказали в больнице? — с сочувствием смотря на меня, спрашивает ведущий.

— Сказали, что всё хорошо, никакой угрозы для глаз нет.

— То есть, лазер не попал тебе в глаз? Или, попал?

— Думаю, что это был не лазер, господин ведущий, — отвечаю, я, — если бы это был лазер, то так легко я бы не отделалась. Скорее всего, это был какой-то редкий осветитель для фотосьёмки, как об этом пишут люди в комментариях на моей интернет-страничке. Или, у фотографов что-то сломалось. Бывает, техника выходит из строя.

— То есть, никаких негативных последствий для твоих глаз — нет? — ещё раз уточняет ведущий.

— Абсолютно никаких! — подтверждаю я.

— Но почему ты тогда сейчас в тёмных очках? — спрашивает он.

Он-то знает, почему, но этот момент прописан в недо-сценарии, который мне дали за час до сьёмок. Этот разговор должен закончиться тем, что я сниму очки. Очки, кстати, в «KBS» мне нашли клёвые — круглые и в тонкой металлической оправе. По типу, как у Джона Леннона. Мне идут.

— Знаете, господин ведущий, есть нюанс… — как бы затрудняясь, произношу я.

— Какой? — тут же интересуется тот.

— Не знаю, как вам сказать, — снова, как бы затрудняюсь я с ответом, — наверное, будет проще — показать.

— Показать? Что показать? — как бы не понимает ведущий.

Я молча поднимаю руки к голове, берусь за дужки и, сняв очки, смотрю прямо в объектив телекамеры, где сейчас моё лицо дают крупным планом.

— Вау! — восклицает ведущий, словно только первый раз увидел и в восхищении, — Что у тебя с глазами?!

Блин! Неужели нельзя было сказать что-то другое?! В сценарии этой фразы не было! Специально, что ли?!

— Они у тебя нереально синие! — начинает безостановочно говорить ведущий, не давая открыть мне рот для ответа, — Никогда не видел глаз такого невероятного цвета! Это что, линзы? Ты поставила в больнице — линзы? Это такое лечение? Назначение врача?

— Нет, — отрицательно мотаю я головой, — это не линзы. Мои глаза поменяли цвет.

113